Это их база. Это точно их база. Даже если бы я не видел Себастьяна, который прямо сейчас на моих глазах сосредоточенно выдергивал из ниоткуда заговорщиков — просто протягивал руку и отдергивал ее назад, уже положенную на плечо забрызганного кровью парня или девушки, — я все равно бы не определил это место никак иначе. Слишком уж оно было непохоже на все остальное. К тому же, это была последняя звездочка.

Пора возвращаться. Я сделал то, что хотел. Теперь я знаю, как попасть к ним на базу.

Глава 18. Первейшая помощь

Канал, оставшийся от Себастьяна, давно уже истаял в воздухе, снова подтверждая мою догадку о том, что прямая телепортация и открытие портала — совершенно разные по своей структуре вещи. Условно говоря, при открытии портала ты даже не переносишь ничего. Ты просто связываешь две точки пространства через Пустоту, в которой пространство ведет себя совершенно иначе. И шаг в портал по сути означает шаг через Пустоту, в которой дистанция этого шага относительно реальности становится совсем другой. И от подобных манипуляций в пространстве остаются крошечные червоточины — следы использованных когда-то порталов. Следы входов в Пустоту, открытых не для того, чтобы в нее войти, но чтобы сквозь нее пройти. Как ткань крупного плетения, через которую можно пропустить иглу, и следов на ней не останется. Но стоит добавить к этой игле нить, и уже ясно будет видно, где точка входа, а где — выхода.

Наверняка эти следы тут не навсегда. Наверняка со временем они, как и все, сотворенное из праны и с ее помощью, распадутся, рассеются в окружающем пространстве, не оставив и следа. Но сколько на это понадобится времени — еще предстоит выяснить.

А лучше не выяснять. Не уверен, что у меня получится провернуть тот же трюк второй раз. Даже наверняка не получится. Так что надо торопиться.

Я прикрыл глаза ладонью, чтобы их не сушило сильным горным ветром, и обвел плато внимательным взглядом, запоминая всю картину целиком. Сосредотачивая внимание на каких-то особенных деталях вроде камня, похожего на черепаху, или вон того кустика, растущего удивительно вбок, и каждый раз, замечая подобный объект повторяя про себя «Здесь я победил Себастьяна».

Формально я пока еще не победил, конечно. Но, если я сделаю все правильно, заговору конец.

И моему папаше — тоже.

Истаявший канал мне уже не нужен. Я могу перенестись и без него — я ведь отлично представляют себе место, в котором хочу оказаться. Я прибыл оттуда всего лишь пару минут назад, и вряд ли там что-то сильно изменилось за это время.

Поэтому я закрыл глаза, вызвал в памяти бетонированную площадку перед заводом, расположил на ней свое прановое тело, и, дождавшись очередного толчка праны в теле, потянул следом за ним и физическое…

— Раненых!.. Раненых сперва!..

— Да подстрели же ты его!..

— Моя нога-а-а!.. Сука, нога-а-а!..

Крики были такими громкими, их было так много, что меня на секунду оглушило. Крутнувшись вокруг своей оси, я быстро осмотрелся, пытаясь понять, что происходит, и выдернуть из окружения сразу все и всех.

Заговорщики отступали. Даже не так, правильнее будет сказать — их отступали. Один за другим они просто исчезали, предварительно завалившись назад, будто их дернули за плечо.

Да так оно, в общем-то, и было — Себастьян и его подручные спатоманты действительно выдергивали сообщников экстренным телепортом, как однажды это хотели сделать со мной и Аминой. Стрелки управления, как безумные, поливали их длинными очередями, словно стараясь хотя бы напоследок навредить им как можно больше, Иллюзионисты пытались ухватить отступающих и не дать им исчезнуть, но все тщетно — видимо, способности к рассеиванию праны не действовали на тех, кто сам по себе является рабочим телом. Так что по своей ли воле, или против нее, но заговорщики быстро исчезали с поля боя, включая и тех, кто лежал на бетоне, заливая его своей кровью и не двигаясь — видимо, аварийная телепортация не делала разницы между живым телом и мертвым.

Но не все реадизайнеры пропадали. Часть тел, одетых в противовес одинаковым управленцам в разноцветную гражданскую одежду, оставалась лежать на бетоне. Много тел. Больше десятка. Некоторые еще шевелились, другие — уже нет.

— Серж!.. — услышал я сбоку голос Ники. — Помоги!..

Слава небесам, она жива! Я уж боялся, что сейчас придется искать ее среди мертвых, боясь с каждой секундой, что все же найду…

Нет, жива! Хоть и покрыта кровью, так и не понять — своей или чужой, — но жива! Сидит на коленях перед Чел и пытается руками зажать рану в ее груди…

О нет, Чел!..

— Да не стой же ты столбом!

Я подскочил к ним, и присел рядом, глядя в карие глаза аэромантки:

— Спокойно, я тут. Все будет нормально. Где Кир?

Это я уже спросил у Ники, быстро подняв глаза.

Ника посмотрела мне в глаза, закусила головой, и отрицательно покачала головой.

Значит, и Кир тоже…

А кто еще? Файерс? Даша? Кто еще из знакомых или незнакомых мне людей сегодня погиб или еще погибнет?

Можно успокоить себя фразой «явно меньше, чем могло бы погибнуть», и это даже будет правдой… Но от этого не будет легче.

— Я ее не спасу… — одними губами прошептала Ника, глядя на меня. — Даже с этим твоим… газом… Я едва кровь сдерживаю.

— Я спасу. — твердо ответил я, и перевел взгляд на Чел. — Чел, ты меня слышишь? Понимаешь? Моргни, если да.

Чел, дышащая медленно и глубоко, словно во сне, да еще и ртом, едва заметно дернула веками. Будем считать, что это положительный ответ.

— Я не дам тебе умереть. Поняла? Я сейчас кое-что сделаю… Не сопротивляйся! Доверься мне, все будет хорошо! Моргни!

Чел снова дернула веками, на сей раз уже совершенно точно осмысленно.

— На счет «три» убирай руки. — велел я Нике. — Без споров!

— Поняла. — кивнула Ника.

— Раз, два… Три!

Ника резко отдернула руки в сторону, из глубокой раны в груди Чел выплеснулся фонтанчик яркой крови…

Я наложил свои ладони поверх раны, совсем как Ника, но вместо того, чтобы пытаться сдержать кровь, я начал сгонять под них прану, уплотнять ее, словно укладывая в наконечнике стрелы. Еще, еще, еще… Еще!.. Всю, что у меня есть — вложить в заплатку, которая будет не только и не столько сдерживать кровь, сколько остановит для Чел собственное время, выигрывая его в реальности!..

Нет, стоп, стоп! Как бы ни хотелось помочь Чел, спасти ее — надо остановиться! Всю ману вливать нельзя, вообще нельзя ее вложить чересчур много! Иначе медики просто не дождутся, когда же она вся рассеется и перестанет действовать…

Пришлось чудовищным усилием воли заставить себя оторвать руки от Чел, когда во мне осталась половина праны. Кровь сразу перестала течь — во-первых, они бы не смогла из-за сияющей фиолетовой заплатки, закрывающей рану, а во-вторых, сейчас время для Чел практически остановилось, и десятки секунд, за которые она должна была потерять достаточно крови для того, чтобы умереть, теперь для нее превратятся во многие часы.

Остается только надеяться, что ей за это время помогут.

Я повертел головой по сторонам — все заговорщики уже исчезли. По полю бою, усеянному телами, спотыкаясь об них и поскальзываясь на крови, которой было залито вообще все, сновали солдаты управления в поисках раненых.

А их было много. Камни, что висели над нашими головами карающим топором весь бой, лишившись поддержки геомантов, рухнули на площадку, давя тех, кто оказался рядом. Некоторые раскалывались на мелкие осколки, разящие, как шрапнель.

В людской круговерти мой взгляд уцепился за белую повязку с красным крестом на рукаве одного из бойцов управления. Солдат был без шлема и даже без оружия, зато с огромным рюкзаком, который он торопливо скинул с плеч возле одного из раненых, являя миру целую кучу всяких медикаментов.

Все ясно.

Я быстро выцепил из толпы еще одного медика с такой же повязкой на рукаве, подскочил к нему и дернул его за рукав: