— Ну, это да… — Кир почесал голову. — А самолет?

— А что самолет? — беспечно ответила Ника.

— Упадет же. — неуверенно, словно тут были варианты, сказал Кир.

— Пусть падает. — Ника махнула рукой. — Нас там уже не будет.

— Логично. — хмыкнул Кир и сложил руки на груди, показывая, что у него все.

Следом взяла слово Даша — та самая, на кого я собирался возложить роль второго по важности портального связного:

— Что мы будем делать после того, как… Как все закончится?

— По ситуации. — ответил я. — Я предполагаю оба варианта развития событий — и хороший, и не очень. В крайнем случае, эвакуируемся порталом обратно в аэропорт, так что в бою праной не разбрасывайся, и старайся держаться подальше от основной жары.

— Оке. — кивнула Даша и села на место, чинно сложив ручки на коленках.

Ее, кажется, вообще не волновала перспектива боя не на жизнь, а на смерть.

Зато вот Филиппа волновала и еще как, он аж подпрыгивал, как хотел задать вопрос, и выпалил его едва ли не раньше, чем я перевел на него взгляд:

— Теперь-то можно будет их убивать?!

— Даже нужно. — улыбнулся я. — Завод не является городской зоной, и там все ограничения будут сняты. Только имейте в виду — для них ведь тоже. Если до этого преимущество было на нашей стороне, пусть и не самое очевидное, то теперь все с точностью до наоборот. Их будет много, и они не будут связаны никакими ограничениями, для них все, кто перед ними — враги. Всех, кто перед ними, они будут пытаться уничтожить. У нас же все будет сложнее, ведь у нас будут и те, кого трогать нельзя… Даже если очень захочется. Еще вопросы есть?

Судя по тому, как опустились руки, вопросов больше не было — видимо, головы всех присутствующих занимали примерно одни и те же мысли, а потому и спросить все хотели об одном и том же. И, когда все ответы были уже даны, оказалось, что интересоваться больше нечем.

Но это только казалось. Едва только все руки опустились, как вверх взметнулась еще одна. На сей раз это была тонкая миниатюрная изящная лапка с кроваво-красными ногтями. Рука Ники.

Так я и знал, что она что-то такое выкинет. Она просто не могла не отомстить мне за то, что я все решил за нее и фактически заставил подписаться на то, чего она делать не хотела.

Я вздохнул:

— Да?

Ника встала со своего места:

— А нас вообще там ждут? Я имею в виду… Нас ждут? Они знают, что мы прибудем? Они не воспримут нас как подмогу заговорщикам?

Что ж, претензия снимается. Вопрос оказался вовсе не таким каверзным, как я боялся, а наоборот — очень даже по делу. Ведь на эту тему я пока еще ничего не говорил.

— Да, ждут. Можно даже сказать, что нас официально пригласили на это мероприятие. — я усмехнулся. — Может, они не сильно верят в то, что мы явимся… Но мы явимся.

— Тогда у меня еще один вопрос. — не замолкала Ника. — В этом бою вряд ли будет просто, я понимаю. Я не буду задавать вопрос, не пристрелят ли нас наши союзнички под шумок, специально или случайно — перепутав с заговорщиками. Я даже не буду спрашивать, можем ли мы надеяться на то, что они поддержат нас, на то, что они помогут, если кто-то окажется в тяжелой ситуации — я понимаю, что у тебя вряд ли есть ответ на этот вопрос. Я лучше спрошу так — если перед нами самим встанет такая ситуация, что придется выбирать кого спасать — одного из нас, или одного из них… Кого мы должны выбрать?

Глава 12. Аэродром

Моменты, подобные этому, происходят нечасто, но в любой из них сознанием овладевает одно желание, затмевающее все остальные и сосредотачивающее в себе максимум чувств и эмоций.

Желание свернуть Нике шею.

Или хотя бы немного стукнуть по голове, чтобы в следующий раз думала, прежде чем говорить.

При этом, конечно же, я прекрасно понимал, что она очень даже думает, прежде чем говорить. И задает подобные вопросы специально, чтобы позлить меня и посмотреть, как я буду выкручиваться. Ехидная и колкая, она привыкла таким образом вымещать свою обиду и недовольство на других, с удовольствием наблюдая, как они краснеют и ерзают, пытаясь избежать неудобной темы.

Но она забыла, с кем связалась. Не подумала о том, что я не похож на тех, с кем она общалась раньше. О том, что я не буду смущаться и пытаться скрыть правду. Я не буду юлить. Потому что этот вопрос, несмотря на все свое неудобство, действительно важен и его действительно стоило бы поднять. И, если бы этого не сделала Ника, это бы сделал я. Правда не сейчас, а позже — уже перед самой высадкой. Чтобы свести к минимуму возможность того, что кто-то передумает и заявит, что он в подобном не участвует. Да, возможно, это не совсем справедливо по отношению к ребятам, но в предстоящей драке на счету будет каждый боец.

К тому же, у меня есть Ника, которая прямо сейчас всю несправедливость и ликвидировала… Чтоб ей пусто было.

— Я скажу так. — медленно начал я. — Если вы вспомните, кто вы такие, если вы вспомните саму историю появления реадиза в мире, если вы вспомните, каково ваше предназначение в роли реадизайнеров, вы сами найдете ответ на этот вопрос. Защита людей — наша первостепенная задача. Все остальное — вторично. Если кого-то это не устраивает — просто не заходите в портал. Остальные — за мной. Мы и так много времени потеряли.

И я кивнул Персефоне, которая уже стояла с поднятой прановой рукой, готовая нарисовать окружность портала. Длинное плавное движение, тающая в воздухе полоса фиолетовой праны — и передо мной уже бурлит водоворот портала. Не оглядываясь, и никого не дожидаясь, я первым шагнул в него, приготовившись к падению.

Вицеслав встретил меня удушающей жарой и ярким, буквально палящим солнцем. Прикрыв глаза ладонью, я осмотрел улицу, на которой оказался. Она была пустынна, если не считать двух человек, бредущих по другой стороне дороги. Даже машины не ездили. Казалось, что все просто попрятались от жары и не высунут носа до тех пор, пока она не спадет.

А, может быть, во всем виновато было напряжение, повисшее в воздухе. Тяжелый запах разогретого асфальта мешался с едва слышным потрескиванием липнущих к нему подошв, а горячий плотный и густой воздух только усугубляли все эти ощущения. Словно купол из моей праны, он притуплял все органы чувств, будто бы замедляя доходящую до них информацию. Создавалось ощущение какого-то сенсорного вакуума, в котором для правильной оценки обстановки просто не хватало информации. Видимо, и люди тоже чувствовали что-то похожее, вот и не появлялись на улице без повода. Возможно, совсем недавно по этой дороге, наполняя и так трудный для дыхания воздух выхлопными газами, пронеслись колонны машин управления, летящие к аэродрому, и распугали последних прохожих, понявших, а скорее почувствовавших, что дело плохо пахнет.

Вот и отлично. А то, когда мы высадились сюда в прошлый раз, то попали прямо в толпу идущих с работы людей, растолкав их и чудом обойдясь без травм.

Когда из портала стали выходить остальные члены группы, я принялся считать по головам, держа их в поле бокового зрения и избегая прямого зрительного контакта. Не хотелось столкнуться взглядами с кем-то, кто этот взгляд пытается спрятать. С кем-то, кто смалодушничал было, но был переубежден товарищами и теперь балансирует на тонкой грани между инстинктом самосохранения и преданностью долгу. На тонкой грани, столкнуть с которой его может даже такая мелочь, как невовремя пойманный взгляд.

Из портала вышли все. Никто не остался в клан-холле. Кроме Персефоны, разумеется. Ее подставлять под удар нельзя ни в коем случае.

Больше всего я порадовался тому, что с нами пришла Даша. Она была вторым по важности человеком в плане после Персефоны, даже я был всего лишь третьим, а то и четвертым, а то и шестым. Если бы она сейчас осталась в клан-холле, пришлось бы срочно перекраивать план, используя для открытия конечного портала кого-то другого. Не то чтобы это сильно повлияло на исход, но было бы неприятно.

Я кивнул Даше, и она без лишних слов открыла новый портал, который должен был привести нас к аэродрому.